Дорога в космос. Повесть и рассказы - Вероника Батхан

Ещё два дня жители Вьюги не торопились показываться на глаза, даже мох еле-еле расползался по мокрым камням. А на третий – вдруг началась весна. Бурно тронулись в рост леса, зазеленели заливные луга, заплескались в волнах рыбы – и крохотные, еле заметные и огромные, словно лодки. По пятнистому мху забегали длинноногие, мохнатые пауки и разноцветные многоножки, гигантские черви упоенно объедали леса, а потом лопались и из них вырастали фантастические колючки. Смотреть в куб оказалось куда интересней, чем пялиться в визор!

Каждый день Тим подсыпал соли, подливал воду, регулировал климат и проглядывал всю планету с плюса до экватора – что творится в его владениях, кто ещё появился. Вот откуда ни возьмись, взялись змеи, вот в южных болотах защелкали зубами чешуйчатые чудовища, похожие на крокодилов. Вот на маленьких островах близ экватора, тут же названных Земноводными, появились ползучие рыбы, вылезающие на берег, чтобы понежиться на свету. А вслед за ними выползли – да так и остались – большелапые круглые черепахи. Они ворочались, расшвыривая песок, сталкивались панцирями в драке, кусали друг друга за неуклюжие когтистые пятки. Потом ссыпались в море одна за другой. А наутро песок закипел – тысячи крохотных черепашек шустро-шустро перебирая ногами, заспешили к воде. Счастливый Тим тихо смеялся, любуясь торжеством жизни. В этот день он опоздал в школу.

Первую двойку за год он принес, когда появились цветы. На континенте Мамерике в долине Бабушки синела целая цепь озёр, переплетенных тонкими реками. И вдруг от одного к другому понеслось, вспыхнуло на воде хрупкое пламя розовых лепестков. Над ними в пропитанном светом воздухе затанцевали стрекозы. Тим был уверен – вот-вот из ниоткуда возникнут бабочки.

Встревоженная мама видела – сын потерял аппетит, мало спит, скверно учится. Фед не знал, что и думать – младший братишка перестал приставать к нему с вечным «ну поиграй!» и рисовать на страничках карикатуры. У папы как всегда не хватало времени – совещания, рейсы, планерки. Но и он наконец заметил – Тим уходит из общей жизни.

На весенние каникулы мальчику подарили билет в детский творческий лагерь в Ялте. Семь дней рисунков и музыки, плавания и игр на пляже, походов по горам и прогулок на настоящей яхте. «Поедешь один, как взрослый» – сделав значительное лицо, пообещала мама. «Поснимаешь мне горы – двадцать лет не был в Крыму» – попросил папа. Брат отозвал в сторонку, шепнул «с девчонкой наконец поцелуешься». Вот ещё глупость!

Взять с собой Вьюгу не разрешили, и Тим возражать не стал – вдруг уронит или украдут? Он попросил маму следить за боксом, каждый день активировать, подсыпать корм и ни в коем случае не трогать ни одной кнопки. Пообещал каждый день звонить и слать фотографии, ни с кем не драться, не купаться без взрослых, не играть на деньги, не… не… не… Собрать вещи было минутным делом, отказаться от маминых пирожков и конфет в дорогу – куда более долгим. Папа на флаере ловко облетел пробки, привез Тима на Курский вокзал и сдал с рук на руки проводнику. Через пять с половиной часов скоростной поезд прибыл в Симферополь. Тима, ещё трех мальчишек и девчонку из Москвы подхватил улыбчивый и совсем молодой вожатый.

Ян – так звали веселого парня – залихватски водил воздушное такси. С облетом Медведь-горы, прыжком над морем, подъёмом до облаков и скоростью, от которой закладывало уши. Перепуганная девчонка ухватила Тима за рукав и сидела, не говоря ни слова. Тощенькая, нескладная, похожая на большеглазого пета из мультиков. Громкое имя Ариадна совсем не подходило к такому ничтожному существу. Но от пальцев, вцепившихся в тонкую ткань, почему-то стало тепло.

Их расселили в комнатушки по двое, в соседях оказался унылый толстяк, постоянно что-то жующий. Всё что его интересовало – жратва, четыре или пять раз в день кормят, дают ли фрукты, разрешают ли передачи из дома. Тим даже не стал запоминать его имя. В остальном оказалось неплохо – уютная койка, пододеяльник с разноцветными рыбками, питьевой фонтанчик, балкон, с которого видно море.

Вечером были занятия – детей собрали в огромном зале со стеклянными стенами, выдали краски и большие листы настоящей бумаги. Арт-терапевт – рыжеволосая девушка в переливчатом платье – сказала «Сегодня рисуем воображаемую планету. Представьте себе другой мир, дети, пошлите вашей фантазии горячий привет из космоса!». Недолго думая, Тим провёл толстой кистью широченную зеленую полосу – это будет трава, пустил по небу восьмикрылых жуков, посадил на поляне летающую тарелку с ушастыми инопланетянами. Добавил двухголового дракончика и решил, что сойдет. У других тоже получалось так себе – жёлтое море и небо в горошек, корабль, похожий на стриженую сосиску, красные кляксы и подпись «сдесь вайна».

У соседки всё было по-другому. Изумрудные змейки на светлой поляне среди золотой травы, над ними бабочки с человеческими лицами, вокруг цветы самых причудливых форм, вырастающие один из другого, выпуклый ультрамарин неба и одинокая звезда, вбитая над горизонтом. Тонкие пальчики Ариадны твёрдо держали кисть, девочка не останавливалась, не замечала ни детей, ни преподавателя. Её планета рвалась наружу, застывала брызгами красок, впечатывалась в податливую бумагу. Ошарашенный Тим шагнул ближе, пытаясь разглядеть чудо – и задел локтем банку с грязной водой. Бурое месиво вылилось на бумагу, девочка ахнула. Училка всплеснула руками: разве можно портить чужую работу, немедленно извинись и выйди!

– Он не хотел, – спокойно сказала Ариадна. – Тимур не виноват. Можно ещё бумаги?

Раз – грязную воду сбрызнули прямо на пол. Два – новый лист наложили на старый.

– Помоги мне! Прижми пожалуйста!

Три – белый ватман покрылся причудливыми разводами. Так же невозмутимо Ариадна поменяла воду, прополоскала кисти и начала рисовать заново. Получилось ещё причудливее и ярче, цветы налились алым и голубым, звезда засияла. Тим стоял за спиной девочки, не в силах пошевелиться. Он знал, что совершил чудовищную, непростительную ошибку. И заслужил наказания, брань, обиду, что угодно, кроме спокойного «помоги». Перемазанная красками Ариадна обернулась к нему, улыбнулась чуть-чуть:

– Нравится?

Отшагнув от стола Тим кивнул, попытался что-то сказать и выбежал вон, через пустой коридор к выходу. Свежий солёный воздух слегка отрезвил его. Мальчик не понимал, что происходит, хочется ему плакать или смеяться, носиться по мокрому, пустынному парку, снова браться за кисть и рисовать неправильный профиль девочки, слишком высокий лоб, тонкие волосы, в которых играет солнце. «А-р-и-а-д-н-а» вывел он прутиком по земле, носком ботинка стёр написанное и вернулся в корпус.

Оставшиеся шесть дней они не расставались.

Ариадна была с лунной базы. «Там нельзя ссориться. Обидишь человека – и уйти от обиды некуда и сказать некому, а назавтра ты с обиженным рядом плечом к плечу шлюзы чинишь, с кислородом работаешь. Ссора запросто стоит жизни. Поэтому мы такие». Девочка мало разговаривала, её не нужно было развлекать, утешать, выслушивать дурацкие рассказы «Вася любит Дашу, Даша Яшу, а мне купили модного пета и новые туфельки». Настоящее, сияющее лицо Ариадны проступало, когда она бралась за кисти или прыгала с вышки в бассейн, а потом долго плавала, словно счастливая рыбка. Тим находил для неё ракушки и куриных божков на берегу, оставил вкусный апельсин с ужина, рисовал портреты в планшете. Мальчишки пробовали дразниться женихом и невестой – мимо денег. Они с Аридной ни разу не целовались, и даже на прощальной дискотеке не танцевали. Стояли в углу, перебрасываясь короткими фразами о погоде и прочитанных книжках. Тим хотел рассказать Ариадне про Вьюгу, но застеснялся и промолчал.

Поутру он не успел попрощаться – за подругой прилетели родители и забрали ещё до завтрака. Оставался, конечно, бук и коммуникатор и призрачная надежда на следующий день рождения выпросить билет в Лунаград. Но в тот день Тиму было паршиво. В поезде он залез на верхнюю полку и угрюмо валялся там, глядя в стену. С отцом, прибывшим его встретить, едва поздоровался – и поэтому не отследил виноватых глаз.

Дома собралась вся семья – Фед, бабуля, дядя с тетей, годовалый племянник Шурка. Мама сделала кучу салатов, испекла любимый пирог, брат расщедрился, подарил старый мультифон, по которому удалось в тот же вечер поболтать с Ариадной. Затеяли игру в крокодила, бабуля раздобыла из необъятной сумки старинную забаву «лото». Уставший от суеты Тим заснул за столом, не добравшись до койки.

Наутро выяснилось – планеты больше нет.

– Игрушка мешала тебе учиться, сынок. Ты замкнулся, перестал разговаривать с братом и звонить бабушке, приносил двойки. Мы за тебя беспокоились. Поэтому отдали планету в хорошие добрые руки, к мальчику, который будет с нею играть. А тебе купим новую, если закончишь год на «отлично».